В нем затронуты вопросы реформирования системы контроля и надзора в отношении малого и среднего бизнеса, фискальной политики, доступности финансов. Отражение получило и видение предпринимательского сектора в 2018 году.

— Достаточно ли эффективно выстроен в стране диалог бизнеса и власти?

— Безусловно, диалог власти и бизнеса нуждается в корректировке. Часто бывают ситуации, когда законопроект, который не обсуждался с предпринимательским сообществом, присоединяется во втором чтении к абсолютно другому законопроекту. У бизнеса даже не остается времени отреагировать должным образом на те или иные моменты. К тому же мы фиксируем, что административные барьеры в одних случаях убираются, в других — возводятся. Тем не менее диалог ведется, есть над чем работать, есть и очевидные успехи.

— Российские предприниматели в числе ключевых проблем часто называют чрезмерную административную нагрузку. В каких изменениях нуждается система надзора и контроля в стране? Помогают ли бизнесу трехгодичные надзорные каникулы на плановые проверки, принятые в январе 2016 года?

— Каникулы, конечно, нужная и своевременная мера. Это была инициатива президента, которую он озвучил в послании к Федеральному собранию. Но в 2018 году каникулы закончатся, а они, по нашему мнению, должны быть бессрочными. Благодаря им снизилось количество плановых проверок, которые тормозят развитие малого и среднего бизнеса. Но при этом в разы возросло число внеплановых. Сейчас их количество бьет все рекорды: из двух миллионов проверок, проведенных в прошлом году, по-моему, только 700 тысяч были плановыми, а 1,3 млн — внеплановыми. Над решением этого вопроса ведется работа: в Благовещенске прошло совещание, на котором президент поручил установить норматив: допустим, должно быть максимум 30% внеплановых проверок от общего количества. Но эту меру еще только предстоит реализовать.

Закон о контроле и надзоре, я надеюсь, скоро примут, и уже в следующем году будет применен риск-ориентированный подход. Но здесь много подводных камней. В первую очередь важно понимать суть риск-ориентированного подхода. К примеру, Роспотребнадзор, реализуя этот подход, причислил почти все виды деятельности к первым трем категориям, при том что категорий всего шесть. То есть виды деятельности, относящиеся к четвертой-пятой-шестой категориям, в плановом порядке практически не проверяются, только при наличии жалоб. Фактически произошло выхолащивание смысла риск-ориентированного подхода.

К тому же административные барьеры не сводятся только к системе контроля и надзора. Административные барьеры — это те затраты, которые несет бизнес, проводя мероприятия по приведению деятельности в соответствие с требованиями государства, муниципалитетов и других органов. И эти затраты растут. К примеру, выросли барьеры в отрасли строительства, в сфере валютного регулирования появились новые требования. ФЗ-115 «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем…» тоже внес серьезные административные трудности. В стране уже остановлено 600 тысяч транзакций, из них минимум 20% — неоправданно, что составляет почти 100 тысяч транзакций. Механизма арбитража по этим процедурам нет, а он должен быть. Регуляторика есть, а нормативно-правовой акт, прямо вытекающий из нее, не создан. В результате предприниматели терпят убытки. Зачастую банкам легче отказать в рассмотрении жалобы, чем проводить расследование, так как это требует расходов. Недавно мы провели встречу по этим вопросам с главой ЦБ Эльвирой Набиуллиной. 13 ноября вышла инструкция, которая обязывает банки проводить такие расследования. Тем не менее банк всегда может сослаться на сомнительность транзакции, но мало кого волнует, что потом у бизнеса возникают административные барьеры.

Кроме того, снижение и отслеживание барьеров в рамках doing-business происходит в основном на уровне Москвы и Санкт-Петербурга, а не по всей стране. Сейчас, правда, приняты типовые профили по инвестиционной деятельности, работа ведется и по регионам. Этим мониторингом занимается Агентство стратегических инициатив.

В феврале мы направили правительству 25 предложений по улучшению инвестиционного климата. Одно из них — это внедрение принципа «one in – two out»: если на всех уровнях отношений бизнеса принимается какая-то регуляторика, должны отменяться два старых нормативно-правовых акта, которые себя исчерпали, или как минимум должен быть «one in — one out».

— Какая роль отведена налоговой реформе в решении экономических проблем страны? На ваш взгляд, стоит ли реформировать налоговую систему? Может ли налоговая нагрузка на бизнес быть снижена?

— За последние три года мы значительно улучшили налоговую регуляторику в отношении тех, кто работает в специальных налоговых режимах. Налоговая служба давно применяет к ним риск-ориентированный подход, она отнесла их в низкорисковую зону. Соответственно, тех, к кому применяются специальные налоговые режимы, проверяют почти в 20 раз реже, чем работающих по общей системе налогообложения. Также регионам теперь дано право снижать ставки по упрощенной системе налогообложения с 6 до 1%. Долгое время не менялся ЕНВД, два года он был заморожен, сейчас впервые поднялся на 4%. Что немаловажно, нам удалось отвязать уплату взносов индивидуальных предпринимателей от МРОТов. А это почти 3 млн индивидуальных предпринимателей, у которых мог бы в два раза вырасти платеж в течение двух лет. В принципе считаю, что привязка к МРОТу была неправильная. Очень важно, что президент разобрался и дал поручение отвязать платежи ИП от МРОТа.

Сегодня нас волнуют изменения, которые произойдут с 1 января: резко возрастут налоги на имущество по кадастровой стоимости. До 2018 года регионам была дана возможность не вводить эти режимы, действие поправки сейчас кончается. Кроме того, нас очень тревожит, что многие регионы пытаются вводить максимальную ставку налогообложения, чуть ли не 2%. Мы считаем это ошибкой. Рязань сначала ввела 0,3%, затем подняла до 0,7%. Москва хотела сделать 2%, по факту остановилась на 1,5%. Московская область пересмотрела ситуацию и с 2018 года снизит ставку до 1,5%. То есть регионы осознали, что нельзя вводить максимальную ставку налогообложения.

К тому же есть определенные проблемы с установлением порогов по метражу офисных помещений. Допустим, в Москве порог примерно 3 тысячи квадратных метров, в Челябинской области — 1,5 тысячи квадратных метров. А некоторые регионы начинают вводить порог с 0 квадратных метров. То есть даже очень маленькие офисы пытаются обложить налогом, который никак не зависит от результатов деятельности. Это очень серьезный и неприятный налог, к его введению в регионах нужно относиться внимательно. У нас, к сожалению, не все субъекты просчитывают последствия установления очень высоких, практически запретительных ставок в виде 2% от кадастровой стоимости с нулевым порогом.

— Насколько доступны в стране финансовые услуги для бизнеса, в частности банковское кредитование предпринимательской деятельности?

— По этому вопросу у нас есть свежие данные: по информации ЦБ, на начало 2014 года портфель кредитов малого и среднего бизнеса был 5 трлн рублей, на начало 2017-го — 4 трлн рублей. То есть целый триллион — 20% — забрали банки у МСП и передали на кредитование регионов и крупных госкомпаний.

Безусловно, доступность кредитов для МСП — одна из самых актуальных проблем практически для всех регионов. Особенно остро этот вопрос стоит на Дальнем Востоке. Основная причина тому — слабые институты развития. Проблемы также связаны с плохим качеством, а иногда и отсутствием дорог. К примеру, в Якутии по два месяца просто нет дорог. Соответственно, предприниматели должны закупиться продукцией, грубо говоря, на три месяца вперед. Для этого нужны деньги, а банки перестают кредитовать под залог оборотных средств. Для северных, дальневосточных территорий это только обостряет ситуацию.

Правильное решение в связи с этим приняла Корпорация МСП: в каждом регионе назначены два сотрудника, ответственных за конкретную территорию. То есть работа ведется на местах, это гораздо оперативнее и эффективнее. Помимо прочего, для решения ситуации созданы две лизинговые компании в Татарстане и Башкортостане со ставками 6% годовых. Мы считаем, что в следующем году такая компания обязательно должна появиться на Дальнем Востоке.

Кроме того, у банковского кредитования есть альтернатива — микрофинансовые организации с государственным участием. Возможности этих организаций нужно увеличивать. Сейчас они имеют ограничения: в одни руки можно выдавать только 3 млн рублей. Эту планку нужно поднять до 5 млн. Микрофинансирование необходимо развивать, учитывая, что в сфере накоплен опыт, ее капитализировали.

И наконец, с этого года в банках с госучастием — Сбербанке, ВТБ, Россельхозбанке — заработала норма, которую мы предложили президенту в прошлом году. Суть нововведения в том, что премии менеджеров в госбанках должны зависеть от динамики кредитования малого и среднего предпринимательства. Мы экономически заинтересовали менеджеров банков более осознанно и креативно подходить к кредитованию МСП. Сейчас в этих банках наблюдается положительная динамика по кредитованию МСП. Это не раздача денег неизвестно кому. Банки пересмотрели все свои риск-модели, и если в 2014 году просрочка по деньгам, которые Сбербанк выдал сектору МСП, достигала 15%, то сейчас она на уровне 2–3%. То же самое и в ВТБ. Сложилась следующая ситуация: если хочешь получить кредит в банке, работай вбелую. Положение улучшается, и достаточно быстро.

— Как вы в целом оцениваете самочувствие российского бизнеса?

— Для этого у нас есть индекс RSBI, он выходит раз в квартал. По предварительным выводам есть ощущение, что бизнес стал более осторожным в своих перспективах роста. В IV квартале произошло охлаждение, это закономерно, когда вас блокируют и тормозят. Бизнес рассчитывал на большее улучшение ситуации в экономике. Опять же ФЗ-115 внес свои коррективы.

Мы ожидали более радикального снижения ставки рефинансирования. Все-таки кредиты остаются достаточно дорогими: микробизнес до сих пор получает кредиты под 16–17% годовых, малый бизнес — под 13–14%. И даже под такие проценты дают тяжело. Программа «6,5» — очень узкая. К тому же по ней много отказов происходит на этапе выдачи гарантий госкорпорации, так как у них риск-менеджмент выше, чем у банков. Это значит, что банки могут одобрить кредит, а госкомпания — отказать, так как она несет ответственность за выдаваемые гарантии.

— Ваш прогноз развития малого и среднего предпринимательства в стране на 2018 год. Каких улучшений ждете?

— Во-первых, мы хотели бы получить механизм «one in – two out», о котором я упомянул выше. В свое время эта норма достаточно успешно применялась в Великобритании.

Во-вторых, мы надеемся и ждем, что в ближайшее время будет принят закон о страховании остатков на счетах юрлиц. Он рассмотрен в первом чтении, но до сих пор находится в Государственной думе и окончательно не принят, хоть его и поддерживают правительство, ЦБ. Соответственно, люди бегут из маленьких банков, юридические лица открывают счета только в госбанках, что ухудшает ситуацию в небольших структурах. Если не принимать меры, то в следующем году мы увидим отзывы лицензий еще минимум у 100 малых банков. Мы надеемся, закон примут, тем более глава ЦБ его поддержала. Кроме того, мы хотели бы, чтобы продолжила работу созданная по указу президента рабочая группа по мониторингу давления на бизнес со стороны силовых структур в предпринимательской сфере. Она очень успешно действовала в прошлом году, было внесено семь изменений в уголовно-процессуальный и уголовный кодексы. В этом году она, к сожалению, не собиралась.

Нас беспокоит и повышение платежей в электроэнергетике, тепло-, водоснабжении, которое далеко обгоняет официальную инфляцию. Еще одна проблема — рост нелегального предпринимательства. Это вызывает недовольство тех, кто работает вбелую. Получается, люди, нигде не регистрируясь (часто даже не являясь гражданами нашей страны), создают несправедливую конкуренцию тем, кто оформлен официально. Они могут держать ниже цены, их не проверяют правоохранительные органы, налоговая инспекция, так как де-юре их нет. Соответственно, на них и административная, и налоговая нагрузка ниже, они могут не получать лицензии, торгуя алкоголем. В итоге нелегальный сектор криминализирует нашу экономику, дает взятки, чтобы его «крышевали». В этом вопросе уже есть подвижки. Первый указ принят в Республике Саха (Якутия): на Дальнем Востоке эта ситуация острее из-за большого количества гастарбайтеров.

Что касается внедрения новых онлайн-касс: по итогам внесенных поправок в закон по кассовой технике торговлю и общепит оставили как было — до 1 июля 2018 года. Из положительного: нас услышали, и в новой редакции закона для большинства предпринимателей на год продлили необходимость установки онлайн-касс. Кроме того, приняли закон о компенсации стоимости кассовой техники для индивидуальных предпринимателей из бюджета на сумму до 18 тысяч рублей. И произошло это только по результатам встречи с Владимиром Путиным. Это наша заслуга, ну и, конечно, добрая воля президента.

Источник: журнал «Стратегия»